– Как вашему отцу пришла в голову идея такого рассказа? Был ли он знаком с адвокатом Владимиром Россельсом, которого называют прототипом главного персонажа?
– Пожалуй, с моей стороны было бы самонадеянно говорить сейчас о мыслях отца. Мне было четырнадцать лет, когда его не стало, так что я могу вспоминать только свои ощущения девочки-подростка и какие-то его слова и размышления. Но надо сказать, что отец, понимая, что ему отпущено мало времени (он умер в 39 лет), всегда разговаривал со мной «на вырост». Он обсуждал со мной, тогда еще подростком, все самые сложные «взрослые» политические и моральные понятия и правила. Иногда я через несколько лет понимала, что именно он хотел сказать мне, как заранее отвечал на тот или иной вопрос, который на самом деле вставал передо мной гораздо позже, уже во взрослой жизни. Так что можно сказать, что его взгляды мне были известны. И я очень благодарна ему за это.
Знаю, что рассказ был написан в последний период хрущевской оттепели. Но мы тогда не знали, что будет дальше, и надеялись, что наконец-то сможем говорить свободно о том, о чем хотелось.
Отец искал какую-то тему, чтобы рассказать о довоенном времени, понимая, что для рассказа нужен какой-то простой сюжет. Это же не роман, в котором можно описать все драматические перипетии того времени. Нужно уложиться в 10–15 страниц и найти сюжет новеллы, способной стать квинтэссенцией происходившего. Мне кажется, что в этом смысле «Защитник Седов» – абсолютно совершенное произведение.
Как нас учили во ВГИКе, в новелле должны быть простая локальная история, имеющая большой объем внутренней информации, и неожиданный поворот, который привлекает внимание. В рассказе все это есть. Чрезвычайно емкий сюжет о том, как адвокат выполняет свой долг, защищая людей, оказавшихся внутри искривленного зеркала, и при этом понимает, что он не может сломать систему. И финал, показывающий, как во времена тотального деспотизма даже благие намерения приводят к ужасному результату.
Отец действительно был знаком с Россельсом – он бывал у нас дома. И благодаря общению с реальным человеком на фабулу «нарастали» какие-то детали.
Рассказ писался в то время, когда к адвокатской профессии стало возвращаться ее главное назначение. Потому что в первые годы советской власти это была никому не нужная и непонятная функция – защищать кого-либо, а не социалистическую законность в целом. И потому эта прекрасная, гуманная, престижная и столь важная до революции профессия утратила свое прежнее значение.
Кроме того, моя мама была юристом, кандидатом юридических наук. И хотя специализировалась она в области морского права, дома постоянно шли «юридические разговоры», обсуждение правовых проблем. И отец прекрасно знал, чем жили адвокаты раньше и с чем им пришлось столкнуться после Октябрьской революции. И не случайно он при написании данного рассказа решил поставить в центре событий представителя этой старой, гуманной и интеллигентной профессии.
– Как родилась идея снять фильм по повести?
– «Защитник Седов» каким-то чудом успел быть напечатанным почти в самом конце оттепели. Отец умер всего через полгода после создания этого, самого своего лучшего, на мой взгляд, произведения. Оттепель закончилась, и в следующие два десятилетия было вообще непонятно, как удалось опубликовать рассказ.
И вдруг жизнь в стране опять круто изменилась, перестройка породила надежды, и захотелось снова вернуться к данному произведению. Тем более что с этой идеей появился очень талантливый режиссер Евгений Цымбал, историк по первой профессии. Режиссер, который понимал, как работать с таким материалом.
Экранизировать рассказ отца было легко, хорошую литературу, где есть и сюжет, и характеры, и внутренняя драматургия, нетрудно превратить в сценарий, так что никаких моих особых заслуг здесь нет.
– Участвовали ли вы в подборе актеров? Почему на главную роль был приглашен именно Владимир Ильин?
– Актеров выбирал и утверждал, конечно же, режиссер. Впрочем, говоря о создании фильма, хочу рассказать об эпизоде, в котором я была не права.
Помня красавца Россельса, я представляла адвокатов старой закалки именно такими: холеными, высокими, с хорошими актерскими манерами. И когда сценарий был готов, оказалось, что главную роль очень хочет сыграть Олег Янковский, замечательный актер, который уже был на пике славы. В Янковском была парадность и стать, и мне казалось, что эта роль ему очень подходит, что это был бы замечательный выбор. Я горячо спорила с режиссером, но он твердо стоял на своем и говорил, что это должен быть совсем другой, маленький человек, внешне не слишком приметный и уж точно не герой. «Это совсем иная история, – говорил Цымбал, – история про маленького человека, который всего лишь соблюдает правила профессии, оставаясь честным и порядочным».
Мне выбор Ильина казался спорным и странным, но когда я увидела картину, то поняла, что была не права. Во-первых, он – удивительный актер, а во‑вторых, одно то, что он сумел сделать своего героя не парадным, но мужественным человеком, совершившим замечательный поступок, делает его еще ближе зрителям. Физический типаж актера очень много значит, так как от героя-любовника всегда ожидают определенных поступков, а такой же поступок героя Ильина – сродни подвигу.
Для самого Ильина это была очень важная роль. Мне кажется, что после фильма он вышел на качественно иной уровень.
– Мне еще запомнился актер Всеволод Ларионов, игравший главного прокурора, удивительно похожий на Андрея Вышинского.
– Ну конечно, он и играл Вышинского. Не называя имен, мы все имели в виду именно Вышинского. Его демагогия и иезуитское владение профессией не могут остаться без внимания. Любой иезуит должен быть умным и гибким, он играет со всеми, как кошка с мышкой, добиваясь своих целей.
– Как вы сами оцениваете поступок адвоката – героя фильма?
– Для меня это поступок порядочного человека, руководствующегося своим внутренним обязательством. Он не может переступить через совесть, даже если осознает опасность своих действий. До какой-то черты он готов работать в этой системе, но наступает момент, когда у него выключается инстинкт самосохранения. Он хочет спастись, но не может пойти на компромисс, когда речь идет о жизнях ни в чем не повинных людей.
Папа очень любил строки из поэмы Наума Коржавина «Ни к чему»:
Ты не верь, что грядущее вскрикнет, всплеснувши руками:
«Вон какой тогда жил, да, бедняга, от века зачах».
Нету легких времен. И в людскую врезается память
Только тот, кто пронес эту
тяжесть на смертных плечах.
Вот и здесь – простые человеческие качества не позволяют герою отступать дальше какой-то черты.
– Почему фильм, который вышел в 1988 г., был малоизвестен у нас и выше оценен за рубежом? Может, его концовка немного не укладывалась в логику перестроечного времени?
– Вы правы, перестройка недостаточно сильно перестроила сознание людей, чтобы они могли оценить неожиданный и саркастический финал. Есть и еще одна причина – часовой фильм был слишком длинным для короткометражного и коротким для полнометражного.
Зато он замечательно шел на фестивалях за границей. В Англии, например, смогли оценить и рассказ о профессии, поскольку там традиции адвокатуры чтут и соблюдают, и наше стремление рассказать правду о событиях того времени, которые хорошо известны. Фильм был удостоен награды «BAFTA», аналога «Оскара» от Британской киноакадемии.
– Насколько актуальным этот сюжет может считаться в наше время?
– Любая Кущевка, где люди бьются о стену правосудия, но не могут добиться справедливости, говорит о том, что наша правоохранительная и судебная системы до сих пор страдают многими недугами. Добиться справедливого решения можно, если повезет достучаться до Москвы и если история получит широкую огласку в средствах массовой информации.
– Мы можем смеяться над последними кадрами картины, но даже для нас в XXI в. довольно страшным кажется результат мужественного поступка адвоката. Он спас четверых осужденных на смерть, но в итоге расстреляли десяток чиновников, допустивших судебный произвол.
– Мне кажется, что нашему поколению понятно, что тогда творилось. Все же мы – дети людей, которые жили при сталинском режиме. Не случайно говорят, что свободный человек – дитя непуганых родителей. Наши родители были еще достаточно пугаными. А как воспринимает такую историю новое поколение, дети «нулевых», мне самой интересно. Но в любом случае очень важно рассказывать им об ужасах тоталитарной машины, которая перемалывала и уничтожала всех. И тогда они поймут, почему даже выигранное дело оборачивается таким образом. Самое страшное, если мы допустим, чтобы такие времена вернулись.
Но нам с отцом было важно показать, что даже в то время, когда единичный поступок не мог изменить систему, это не освобождало адвоката, да, впрочем, и любого человека, от необходимости оставаться порядочным человеком.
– Приходилось ли вам затем снова касаться юридической тематики?
– Нет, пожалуй. Я, правда, писала детективы. Есть известный сериал «Женская логика» с Алисой Фрейндлих и Станиславом Говорухиным, который чуть ли не каждый месяц крутят по какому-то каналу. Но там я как раз обходила юридические материи. У меня расследованием занимается домохозяйка, и мне важнее психология человеческих отношений.
– Над какими сценариями вы работаете в настоящее время?
– Я недавно закончила еще один детектив, надеюсь, что скоро он выйдет на экраны. Но это тоже совсем не милицейская история, а психологическое расследование, которое ведет эдакая наша мисс Марпл. А еще написала сценарий для комедии, которая должна появиться к Новому году.
– А вам самой когда-нибудь приходилось пользоваться помощью адвоката?
– Нет, помощью адвоката по конкретному делу – не довелось. Но поскольку мама была юристом, то круг общения предполагал контакты с представителями самых разных юридических профессий. Дома у нее всегда были друзья, однокурсники, коллеги, которые общались на своем юридическом языке. Может быть, именно поэтому вопросы права всегда занимали меня, и я с гордостью могу сказать, что я была одним из создателей и первым вице-президентом созданного у нас не так уж и давно Авторского кинематографического общества «РОПАС» (Российское Общество Правообладателей в Аудиовизуальной сфере). Мы первыми в России взялись за защиту интеллектуальной собственности кинематографистов. И, создавая общество «с нуля», я, естественно, много общалась с юристами, занимающимися авторским правом.
